Анатолий Радов - Холодная кровь [СИ]

На середине подъёма, я всё же отобрал у него баул, хотя мне тоже было несладко. Я вдруг стал ощущать внутри что-то странное. Хотя почему странное? Это падающая температура давала о себе знать, и я ощущал её падение, чуть ли не поградусно. Не так, как нормальное теплокровное, нет. Холода я не чувствовал, а чувствовал, как растёт апатия, что ли. Трудно объяснить. Хлох по пути растолковал, что сейчас на Рубежке начало осени, и после захода роха холодать будет очень быстро. Так и выходило. Этот их рох только скрылся за вершиной, и в следующие минут десять температура опустилась градусов на пять-шесть.

— Надо побольше сушняка для костра насобирать, — тяжело проговорил Хлох, когда мы почти вскарабкались к пещере. — Спать будем по очереди. Один поддерживает костёр, другой дрыхнет. Так к утру оба в пределах нормальной реакции останемся. Мало ли что.

— А может «Саламанд» попробовать?

— Лучше не надо. Нам за него всю чешую повыдёргивают.

— Понятно, — с горечью выдохнул я.

Пещера оказалась неглубокой, метров семь всего. Скинув с себя лишний груз, мы быстренько обследовали окраины леса. Возвращались к пещере с полными охапками шесть раз, пока, наконец, слабость не дала о себе знать конкретно. Конечности стали понемногу неметь, голова соображать как-то похуже. Такое ощущение, что не спал пару суток и вот-вот вырубит прямо на ходу.

Огонь разожгли ближе к входу, как могли прикрыли его наломанными ветками ближайших кустарников, чтобы в ночи отблески не маяковали на всю округу, и Хлох завалился на расстеленный «Саламанд». Использовать его в качестве матраса мы всё-таки решились. Ну не на холодной же земле валяться?

За входом быстро нарисовалась темнота, засверчала и запиликала какая-то местная ночная живность. Пару раз мне слышался далёкий рёв, но его я списал на глюки от «переохлаждения». Хотя, сидя возле костра, я чувствовал, как исходящие от него волны приводят мой, успевший поостыть организм, в норму.

Автомат по конструкции почти не отличался от тех, которыми пользовались люди. Страсть к оружию осталась у неё и после смерти. Дара частенько материализовывалась на своём участке, неспеша изучая всё то, что изобретали её «подопечные». С оружием был наиболее тесный контакт. Она научилась стрелять из аркебуз, мушкетов, винтовок, потом автоматов и пулемётов. Во время второй большой войны, случившейся на её участке, она жадно следила за разработками всех сторон, принимавших участие в конфликте. Конечно, была б её воля, она бы не допустила этой войны. Как и всех остальных. Но энжи не имеют права вмешиваться в естественное историческое развитие, в их полномочия входит только сортировка душ погибших или умерших естественной смертью, и предупреждение о глобальных катастрофах. В этом случае в «игру» вступают Конструкторы. Никто так и не узнал о ещё двух десятках Б-29 с «Малышами» и «Толстяками» на борту, которые поднялись в воздух в начале осени сорок пятого. Потеряв такое количество самолётов, которые исчезли, не долетев до границ одной из крупных держав, их хозяева решили ограничиться двумя успешными бомбардировками маленькой островной страны…

Ещё одной страстью Дары были языки. Все Земные за пятьсот лет она изучила и пользовалась ими, как родным французским. Когда её приглашали в гости другие энжи, в основном, чтобы похвастаться каким-нибудь изобретением или событием на их участке, она с жадностью изучала языки посещаемой планеты. Так было и с участком Тора. Вот только приглашал он её не для хвастовства чем-то там произошедшим, а чтобы предложить составить пару…

— Вы в таких ботинках далеко не уйдёте, — вернул её в реальность голос Вика. — Мозоли натрёте.

Дара вскинула голову и посмотрела на паренька.

— И что ты предлагаешь?

— У меня ещё тётка есть в посёлке, она хорошая. Она одежду даст.

Дара задумалась, потом поднялась и несколько раз прошлась туда-сюда. В таких ботинках и правду далеко не уйдёшь.

— Хорошо, — согласилась она, подойдя к пареньку. — Рука как?

— Болит, — честно ответил Вик. — Очень.

— А что ты тётке скажешь про рану?

— Скажу… порезался.

Дара присела, осторожно взяла его за руку, и подняв, осмотрела. Слишком уж не походит на обычный порез, даже перевязанная. Но где ещё взять одежду, она не представляла. Да и не только одежда понадобится.

— Ладно, давай попробуем, — Дара поднялась, а следом и Вик.

— Тут недалеко. Быстро дойдём.

Он бросил взгляд на ноги Дары, и его лицо просветлело.

— А давайте поменяемся пока обувкой. У меня ж поменьше дядьковой.

— Хм, а ты умный, Вик, — Дара улыбнулась. — Помоги только одну вещицу отыскать. Красный кристалл, небольшой. Он вон там где-то.

Дара указала на место, где валялся труп.

Переобувшись, они минут пять ползали на карачках, пока не нашли маячок, а потом двинулись по узенькой тропке, едва виднеющейся среди подсохшей, спутанной травы. Вик шагал впереди, налегке, согнув раненую руку и прижав её к груди, Дара шла следом, с висевшими на плечах автоматами. С нижними ветвями деревьев, которые пестрели яркой осенней листвой, и нависая над тропинкой, загораживали путь, она поступала так же, как парень. Если Вик отодвигал их рукой, отодвигала и она, если уклонялся, то и она уклонялась. На каждой планете у флоры свои нюансы — это Дара уяснила давно. Погостила за пятьсот лет на семи. А быть проткнутой непонятной колючкой, когда у тебя человеческое, из плоти и крови, а значит, уязвимое тело, ей не хотелось.

— Дальше поле, — Вик вдруг остановился и указал рукой на чернеющую среди деревьев распаханную землю. — Посёлок за ним.

— Я тебя буду здесь ждать. Постой.

Дара придержала уходящего парня за плечо.

— Ты с дядькой жил?

— Да, — Вик кивнул.

— А у вас дома патроны есть?

— Ой, да полно. Дядька у гарнизонных покупал по три кона за десяток. Иногда и по сотне приносили за раз.

— Тогда сначала зайди домой, возьми сумку или рюкзак, и собери в него патроны, лекарства, бинты, если есть. Ну и еды какой-нибудь.

Чувства голода Дара не испытывала уже давно, и теперь с непривычки ощущала его, как что-то даже приятное. Но рано или поздно принять пищу придётся.

— Вы голодны? — участливо спросил Вик.

— Нет. Но в дорогу не помешает.

— Я у тётки попрошу, а-то у нас дома только консервы и хлеб.

— У тётки просить не вздумай, — Дара повертела головой. — Заподозрит ещё. Возьми то, что дома есть и хватит. Потом притащи всё это сюда, а уже после пойдёшь к тётке.

— Не верите мне?

— Если бы я тебе не верила, то не пошла к посёлку. А ты что — обмануть меня задумал?